Синяя Птица - Страница 22

– Не дергайся, ведьма. – От ледяного нечеловеческого голоса меня словно окатило ушатом холодной воды. Я извернулась и столкнулась глазами с пустотой в прорезях маски. – Нам нужна только сбежавшая жрица. Отдай нам ее и талисман, и мы отпустим и тебя, и твоих спутников.

– А не пошли бы вы… – пробормотала я.

– Ну что ж, ты сделала свой выбор. – С этими словами аватар попросту разжал руки, и я полетела вниз с высоты птичьего полета.

Мамочки, на такой высоте никакая левитация не спасет!

Ветер засвистел в ушах, и заклинание левитации вырвалось из меня на уровне рефлекса. Падение не остановилось, но слегка замедлилось, так что в гущу веток я влетела уже с гораздо меньшим ускорением.

Ветки, разумеется, сильно смягчили падение, но когда я, расцарапанная в кровь, хотя по счастью и не выколовшая себе глаза, рухнула на землю, то у меня вышибло весь воздух из легких начисто. Несколько минут я лежала неподвижно, наполовину засыпанная сломанными ветками и облетевшими листьями, пытаясь заново научиться дышать. Это мне благополучно удалось, и пришлось выполнять вторую, гораздо более сложную часть программы, а именно подняться на ноги или хотя бы сесть, но при малейшей попытке пошевелиться мне стало совсем нехорошо.

Ладно, начинаем проверять все по порядку. Глаза вроде как видят, это хорошо. Идем дальше.

Руки-ноги я чувствую, пальцы шевелятся, значит, позвоночник тоже не пострадал… Похоже, лежание на холодной земле пошло мне на пользу, потому как в голове у меня прояснилось настолько, что я даже сумела вспомнить заклинание для диагностики физического состояния, а после применения – уже точно знала, что мне невероятно повезло. У меня ничего не было сломано, самым серьезным повреждением была длиннющая ссадина на левом бедре, где острая ветка при падении прорвала тонкую штанину брюк и разодрала ногу. Ну а синяки и царапины имелись в таком огромном количестве, что проще было забыть о них до того момента, пока я не доберусь до своей сумки – у меня там лежали неплохие снадобья. Но до нее надо было еще добраться…

В темноте предрассветного леса раздался протяжный волчий вой, потом еще раз, ближе. Я приподнялась на локте, прислушиваясь. Вой стих, но его сменил шорох в кустах, как будто кто-то ломился ко мне, презирая преграды на своем пути. Шорох приближался, да так быстро, что у меня мурашки замаршировали взад-вперед по расцарапанной спине, что отнюдь не добавило мне приятных ощущений. Самое противное, что встать я не могла, хоть и пыталась – сил не хватало, да и все тело болело прямо-таки до невозможности.

Кусты шелохнулись, и в пяти локтях от меня выскочил серебристый матерый волк с черной полосой вдоль хребта. Я вздохнула с облегчением и без сил упала обратно на землю.

«Еваника, ты как?»

– Не очень, – с трудом ответила я Серебряному. – Вроде ничего не сломано, но встать не могу – все болит.

«Попробуй на меня взобраться. Я отнесу тебя к полуэльфийке».

– Издеваешься? Я встать-то не могу, а ты еще хочешь, чтобы я на тебя залезла?

«Постарайся».

Волк улегся на землю рядом со мной, пристально на меня глядя. Я тяжело вздохнула, имитируя последний вздох, но моя попытка вызвать у Серебряного жалость пропала втуне. Пришлось шевелиться.

С трудом перевернувшись на живот, я с грехом пополам стала заползать на широкую волчью спину, преувеличенно громко стеная в надежде, что меня все же оставят в покое. Серебряный не без ехидства наблюдал за моими попытками изобразить умирающего лебедя, но издеваться, слава богу, не стал. У меня же было такое ощущение, будто я лезу не на волчью спину, а по меньшей мере на Закатный пик Гномьего Кряжа. Наконец мне все же удалось распластаться на Серебряном, и он тут же поднялся и легко побежал сквозь лес. То ли я настолько устала, что задремала и не чувствовала тряски, то ли Серебряный действительно так мягко скользил по узким тропкам, но мне казалось, что я не скачу на волке, а лежу в теплой уютной колыбели, которая тихонько покачивается, убаюкивая…

– А-а-а-а! Вилька! Кто ж тебя учил так ссадины промыва-а-ать?!

– Сама же и учила, – невозмутимо отозвалась подруга, щедро поливая длинную царапину на бедре травяной настойкой на спирту. Я в очередной раз взвыла и попыталась колдануть что-нибудь замораживающее, но Данте был начеку и вовремя перехватил мои руки, не давая произвести необходимые пассы. Я крепко выругалась, но тут Вилька решила, что на сегодня с меня достаточно, достала из моей сумки самоклеющуюся ленту-бинт и с ее помощью наложила повязку.

– Вот и все. А ты орала.

– Попробуй рухнуть с такой высоты, и я на тебя полюбуюсь, – проворчала я, зачаровывая прореху на брюках. К месту экзекуции тихонько подошла Хэл и, немного смущаясь, уселась рядом со мной.

– Ева, как ты?

– А как ты думаешь? – буркнула я, поднимаясь на ноги и делая пробные шаги. Ничего, терпимо, а к завтрашнему вечеру благодаря мази боль пройдет совсем.

– Выглядишь ты ужасно.

– Верю. Поэтому не прошу зеркала. И без него знаю, что у меня лицо такое, как будто в стенку влетела. На полном ходу.

– Ничего, до свадьбы заживет. – Вилька дружески хлопнула меня по плечу, заставив повторить трехэтажный вопль на бис. Хэл покраснела, а Серебряный нервно дернул ухом и укоризненно покосился в мою сторону.

Знаю. Знаю, что ругаться ТАКИМИ словами из орочьего лексикона не пристало ни одной порядочной девушке, даже ведунье, но что уж поделать – вырвалось…

– Кстати, ведунья Еваника, вы ничего не хотите нам сказать? – раздался у меня за спиной вкрадчивый, подозрительно ласковый голос Данте, заставив вздрогнуть и медленно повернуться в его сторону. В тусклом сером свете его глаза казались черными дырами посреди лица, моментально напомнив мне глаза пестрокрылого аватара. – Похоже, когда вы нанимали меня на роль проводника, вы умолчали о том, что имеете честь быть объектом преследования.